Жидкий хлеб
С Алексеем я познакомился минувшим летом в сквере на улице Славы. Я сидел на лавочке, радуясь теплу и солнечному свету.
Он подошёл ко мне в одежде явно не со своего плеча. На вид ему было слегка за пятьдесят. Между нами состоялся такой диалог.
— Уважаемый, дай на хлеб, сколько совесть твоя позволяет.
— Деньги не от совести зависят, а от содержимого кошелька.
— Уважаемый, поделись со мной мелочью своего кошелька.
— И сколько тебе надо мелочи?
— Только на хлеб.
— На «жидкий» или на «твёрдый»?
— Тебе честно скажу: на жидкий.
— А закусить есть чем?
— Об этом, уважаемый, не беспокойся, закуску я всегда найду.
— И где же?
— Да на рынке в закусочных мне объедки отдают. Да и в мусорных контейнерах на рынке и вокруг него еды полно. Правда, конкурентов много.
— Ты бомж, что ли?
— Дашь сто рублей, называй меня Алексеем, дашь пятьсот рублей, — называй, как хочешь.
Получив от меня сторублёвую купюру, Алексей раскланялся и быстро исчез.
«Курс лечения»
После этого случая
В конце лета Алексей пропал месяца на два. Повстречались мы глубокой осенью. Алексей в одиночестве сидел на лавочке в том же сквере, хотя погода к этому уже не располагала. Увидев меня, он поднялся и нетрезвовой походкой стал приближаться.
— Здравствуй, уважаемый, давно мы не виделись.
— А ты скучал по мне?
— Я болел.
— А где лечился?
— Товарищи меня лечили народными средствами.
— Смотрю, «курс лечения» продолжается.
— Иначе нельзя — замёрзну.
— А по другому согреться не получается?
— Это надо в ночлежку идти, а в холодную пору туда не пробъёшся.
— Как же ты докатился до жизни такой?
Алексей почувствовал, что может разжалобить меня своей жизненной историей, и начал рассказ.
Жизнь под откос
В молодости он часто выпивал. Профессию не получил, семья после рождения сына распалась. Работал грузчиком и дворником, постепенно осваивая специальности электрика, каменщика и плотника. Свою комнату в коммуналке продал сыну по сходной цене — жил тогда с женщиной, квартиру ей ремонтировал, думал, приживётся навсегда.
Когда ремонт и деньги, полученные за комнату, закончились, дама выгнала Алексея на улицу. С той поры он и бомжует.
Сын знать его не хочет, адреса своей матери — бывшей жены Алексея — не даёт.
Живёт Алексей тем, что собирает гнильё на рынке, просит подаяние у людей. Не гнушается случайной работы. Когда предприниматель нанял его разгружать тяжёлые ящики, сорвал спину.
Два месяца Алексея «лечили» сердобольные товарищи. Теперь он должен отплатить им добром, то есть угостить спиртным.
— Вот уважу их и завяжу, — произнёс Алексей. — Хотя вряд ли получится, — добавил, вздохнув.
— Воли не хватит?
— Точно. В молодости думал погуляю, остепенюсь, всё успею. А жизнь под откос так и катится. Сам изменить её не смогу, а поддержать некому.
Алексей умолк. Получив от меня две сотни, он благодарно кивнул головой и медленно побрёл по аллее сквера.
Второй шанс
После Рождества мы случайно встретились на Фонтанной площади у ёлки. Алексей шёл под руку с женщиной. Он был трезв, выбрит и довольно прилично одет. Увидев меня, с достоинством кивнул головой, не сказав ни слова. Да слова и не были нужны. Довольное выражение его лица как бы говорило: «Вот видишь,
Я порадовался за Алексея и мысленно пожелал здоровья и терпения той, которая стала для него опорой в жизни.
Александр Фёдоров
